КАБАН-СОБАКА: Подчиненение (волевики подчиняются реалистам)
Аркадий Райкин (24.10.1911) Кабан-Скорпион/Профессор
Райкин о Жванецком Между тем, проявляя завидную настойчивость, он cтал ездить за нами из города в город, разумеется, за свой счет. Бывало, попрощаешься с ним, к примеру, в Кишиневе, а он уже поджидает нас в Донецке со своими новыми сочинениями. Однажды, не обнаружив его в каком-то из пунктов нашего гастрольного маршрута, я поймал себя на мысли, что мне его не хватает. Но главное — он писал все лучше и лучше.
В результате — достаточно неожиданно для меня и, думаю, для него самого — родилась целая программа, которую мы назвали «Светофор». После чего я предложил ему стать заведующим литературной частью нашего театра. Дело прошлое, но должен сказать, что как завлит Жванецкий никуда не годился. Ему не хватало дипломатичности, терпимости, элементарной усидчивости. Он с ходу отвергал все, что ему приносили другие авторы,— и плохое, и хорошее. Ему как писателю, причем писателю с ярко выраженным собственным стилем, собственным видением мира, почти ничего не нравилось. Все хотелось переделать. Но работать над текстом вместе с автором Жванецкий тоже считал излишним. Опять-таки как писателю ему это было скучно. Между тем настоящий завлит, по моему разумению,— это прежде всего редактор. А настоящий редактор — это человек, готовый умереть в авторах, подобно тому, как режиссер умирает в актерах.
Но литературный дар Жванецкого, острота и парадоксальность его жизнеощущения, его способность перадавать в тексте многообразие современной разговорнои речи, его умение улавливать фантастичность действительности — все это покорило меня. Настолько покорило, что на какое-то время Жванецкий стал в нашем репертуаре, если так можно выразиться, автором-премьером.
... Может быть, я отстаю от времени? Не знаю. Во всяком случае, действенность слова для меня всегда имела и имеет некий практический смысл, мы стремились повлиять на общественную жизнь, что-то в ней изменить.
А Жванецкий, как видно, считает, что все это уже неактуально. Он уходит к чистой лирике. Это, конечно, его право. Иногда мы общаемся, и довольно тепло. Я говорю ему:
— Миша, есть что-нибудь для меня? Он отвечает:
— Конечно, есть. Вот это и вот это.
А я читаю и понимаю: нет, это не для меня.
*http://prompter.narod.ru/artists/raikin/8_zchvanetsky.htm
Михаил Жванецкий (06.03.1934) Собака-Рыбы/Шут
Но недолго два выдающихся юмориста-сатирика смогли проработать вместе. В начале 70-х Райкин расстается с Михаилом Жванецким. Вспоминает сатирик:
«Однажды в разгар моих успехов директор театра мне сказал: "Аркадий Исаакович решил с тобой расстаться". Это был не просто удар, не катастрофа, это была гибель. Я пришел к нему, подложив заявление об увольнении в конец новой миниатюры. Он спокойно прочитал и сказал, подписав: "Ты правильно сделал…"
Я не хотел говорить ему, каким ударом для меня был разрыв с театром. Мы расстались в отношениях враждебных…
*http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Iudaizm/100evr/99.php
-
Когда говорят Жванецкий и Райкин... На самом деле мало кто из авторов вышел из тени человека, для которого он писал. Не мне одной казалось, что у вас была обида на Аркадия Райкина. Вам удалось от нее избавиться?
Жванецкий: Да (тянет). Помог мне Юра Стоянов, которого я безмерно ценю и уважаю за огромный талант и за прекрасный ум. Он где-то, в каком-то интервью, говоря о Райкине, сказал важную вещь. Уже тогда, когда мы расстались с Райкиным, особенно, когда я вышел на "свободную дорогу", то понимал, что Райкин имеет право и на то, чтобы иметь своего автора. Но Стоянов еще сказал примерно так: "А как вы хотите, чтобы были тексты Жванецкого в исполнении Райкина? Или все-таки это - выступление Райкина, где используются тексты Жванецкого? Конечно, это выступление Райкина!" Чей концерт? Того, кто собирает публику! Сейчас говорят бренд. Ну конечно! Тогда величины несоизмеримые. Мне, конечно, хотелось, чтобы он как-нибудь обо мне сказал. Но он по-своему делал для меня какие-то хорошие вещи. Например, был юбилей Леонида Утесова. Я ему написал монолог. Он немного прочел сам. А потом предложил мне выйти на сцену, и вот тогда я тоже читал поздравление Утесову.
Я уже теперь понимаю: какая может быть обида? Ее нет. Да и тогда, когда я писал ему вот эти поздравления, уже ее не было. Я немного подтрунивал над собой. Это все равно, что лягушка-путешественница. Конечно, очень хочется, летя, когда тебя гуси тащат на палочке, раскрыть пасть и сказать: "Это же я все придумала!" Но кому ты все это будешь рассказывать! Представьте, что кто-то из тех, кто не в кадре "Прожекторапэрисхилтон" закричит: "Это все я придумал!" Или где-нибудь в КВНе! Ну кто на это обратит внимание? Но мне-то хотелось! Потому что столько было крылатых фраз... Меня распирало. Но все это провинциальное такое тщеславие. Хотя я себя понимаю! И его понимаю, и себя!
*http://www.rg.ru/2011/10/24/raikin-poln.html